Уже Другая
Саламандра во мне ничейна, как плоть огня.
Предложи руку, если умеешь лечить ожоги.
Эта ночь безрассудно запуталась в простынях,
чьё-то рацио вновь потерпело крах.
Хочешь, я назначу тебя полубогом?
Ты ведь знаешь всё об устройстве атома,
а также весьма убедительно излагаешь теорию поля,
и, с учётом мнения, — моего, но предельно предвзятого,
тянешь на нечто среднее между волею случая
и предопределённостью фатума,
и, значит, прекрасно справишься
с полубожественной ролью.
Саламандра во мне неспешна, но ждёт чего-то.
У неё девять жизней и десятая — запасным парашютом.
Сейчас она за тобой наблюдает,
усевшись вполоборота,
и меняет оттенки от жгуче-рыжего
до земной терракоты.
Не самые чуткие находят этот момент уютным...
Но ты-то знаешь, что она готовится к бунту.
Мне известна причина:
злится, что ты увидел её так близко,
а ещё боится привыкнуть
к твоему голосу цвета бургунда
и к тому, что одним касанием ты заставляешь время звенеть,
как струнку.
Саламандры испокон веку жуткие индивидуалистки.
В них так много неприручаемого — как и в любых скитальцах.
Но не вздумай её жалеть: она не носит вериги страдалицы.
Впрочем, я зря беспокоюсь —
ты не хуже моего различаешь оттенки фальши.
... Даже полубоги боятся ожогов —
но ты доверяешь ей открытые пальцы,
и, впервые за последнюю вечность,
она прикасается...