Bucheron, 54 - 31 декабря 2007 02:16

НЕ ЖАЛОБА НА ЖИЗНЬ (И НЕ ДЛЯ КОММЕНТАРИЕВ)

…жестокая штука – память. Она всегда живёт внутри меня, от неё никуда не деть-ся, только на время заглушить работой. Порой она возвращает мне из прошлого в виде вспышек давно забытые события, делая иногда больно, иногда приятно, иногда то и дру-гое вместе. Особенно остро перед днём рождения или большим праздником (не люблю ни то ни другое). Вот опять Новый Год на носу….еще один.
…далёкий теперь уже май 88-го года. Мы, человек 30, курсанты 1-курса, доволь-ные и счастливые, в парадной форме – в городе. Командование училища нас, видите ли, наградило за отличную учёбу «культурным походом», так это называлось. Суть его проста – группа курсантов идёт, например, в цирк, ну, или в театр, или на выставку, культурно так сказать, просветиться. Наш случай был немного другой – мы шли в видеокафе с дис-котекой. Мои ровесники и кто постарше, наверное, помнят – были такие в конце 80-х го-дов: видеомагнитофон крутит клипы с музыкой, колонки грохочут, можно танцевать, можно посидеть за столиком.
…к этому времени уже многое было позади, хотя после того, как мы 17-летними сопляками уехали из дома прошло не больше года. Позади было поступление, августов-ская невыносимая жара и 3-х месячная эпидемия дизентерии, во время которой в городе умерло несколько человек, а у нас в училище сутки напролёт всё вокруг воняло какой-то дезинфекционной гадостью и еду в столовой накладывали прямо в тарелки с остатками воды и нерастворённой хлорки. Попробуйте такое съесть – не у всех получится, скажу я вам. А есть хотелось всегда, просто постоянно. И потом ещё очень долгое время запах хлорки не позволял разделить впечатления от посещения столовой и в туалета.
Позади был «летний лагерь» - октябрь и ноябрь, проведённые в палатке на 100 че-ловек в уральской тайге. Мы все в шинелках и пилотках, без зимнего белья, в палатке две буржуйки, но в ноябре от холода они уже не помогали, и в конце концов спать ложились просто не раздеваясь и не снимая сапог (иначе утром в них не влезешь), к утру примерзая к подушке начавшими отрастать волосами. Романтика, бля… А днём занятия по тактике до умопомрачения, практическое изучения видов маневра, копание окопов в мёрзлой зем-ле до сбитых в кровь ладоней, стрельбы – простые и ночные, занятия по рукопашному бою и как убить человека сапёрной лопаткой одним ударом. Человека так легко убить. А из еды - в основном консервы, зато уж когда в обед полевая кухня раскочегарится – так это ж просто счастье и праздник какой-то. Человеку так мало нужно для счастья. И этим счастьем может быть разваренная до соплей на воде перловка. Главное – она была горя-чей. Вернулись мы от туда измотанными, худыми, с лицами землистого цвета (потом, уже офицером, я ещё долго не мог понять, нахрена это всё было нужно авиационному инжене-ру, на которого я учился?). Позади были первые караулы, и это всё зимой и обычно в мо-роз, пургу и метель. А какая зимой бывает сказочная метель на Урале! Наверное, именно в такую сказочную метель сказочная девочка Герда проебала своего сказочного мальчика Кая и потом заебалась его искать…Короче, красота!
Ну, и конечно, учёба, учёба, учёба…Потом больше никогда и нигде меня так не драли за учёбу (и, наверное, к лучшему). А в промежутках между занятиями – наряд по роте, учебному корпусу, парку, КПП, или по столовой. Столовая, это скажу я вам, просто чудо. Как вы думаете, сколько картохи может начистить обычный человек, если будет чистить непрерывно целую ночь, ну, то есть с 23.00 до 7.00? Так сказать не вынимая…Не угадали…12 человек должны начистить 7 ванн. Обычных ванн, которые стоят в каждой квартире, такие же были и в овощном цеху. При первом взгляде этот объём был пугаю-щим, но к утру после бессонной ночи с одеревеневшими от холодной воды и тупых ножей руками, с красными от бессонницы глазами мы ползли в казарму, а картоха была готова…
А чего стоит мойка посуды! Это ж тема для отдельной поэмы: разгрести объедки и помыть тарелки и прочие бачки, ложки, вилки после 1200 человек три раза в сутки – пес-ня! И только вручную, никаких посудомоечных машин. Нет, она, конечно, была - огром-ная металлическая штука, но, как и всё в СССР не работала, а функционировала в качест-ве памятника, напоминая нам о том, что бывали времена получше, бывали…только нас тут не было тогда…Да, ладно, это всё бытовуха. Вот подъём по тревоге – вещь настоящая. 120 человек после команды (утро, все ещё дрыхнут) поднимаются, получают оружие и вещмешки, цепляют всё это на себя, слетают с 3-го этажа, строятся, а потом: «Бегом, марш!» - и побежали. Куда? А куда скажут, и можно в противогазе, и можно 10 км. Наш ротный, достойный офицер, просто задрочил нас до такой степени, что стартовали мы че-рез 8 минут после команды. Хороший человек был наш командир (хотя, почему был, он и сейчас есть), Валерий Павлович. Выразительное лицо, на котором как ни странно написан ум, а в глазах написано, что он ничерта не боится, и ещё там написано, что у него есть вы-слуга лет и что он не будет хвататься за службу, как нищий за подол подающего. Со вре-мени поступления мы изучали его речь, походку, его манеру держаться и соблюдать себя. Он учил нас тому, что не прочтёшь ни в одном учебнике, что не получишь в руки при вы-пуске, тому, что можно набрать, только пропустив через себя, он учил нас тому, что называется – жизнь.
Ну, вообщем, все это было позади. Не совсем, конечно, то же ждало нас впереди, просто мы к этому привыкли, человек ведь ко всему привыкает…

• 
• 
•