Aндрей, 56 - 13 марта 2008 17:53

Если посмотреть правде в глаза, на каком основании можно больше доверять тому, что я думал неделю назад, чем тому, что я думаю теперь? Я почти уверен, что, в основном, я сейчас более нормален, чем был в первые недели (после смерти жены). Как можно доверять отчаянному воображению человека, находящемуся в полубессознательном состоянии, как после сотрясения мозга? Потому лишь, что тут не было никакой попытки выдавать желаемое за действительное? Потому что мои мысли были настолько ужасны, что именно поэтому они скорее всего наиболее приближаются к истине? Ведь исполниться могут не только приятные, но и страшные сны. Так уж они были отвратительны? Нет, мне они даже по-своему нравились. Я отдаю себе отчёт, что я слегка сопротивляюсь более приятному варианту. Все мои рассуждения о Космическом Садисте были скорее всего не отражением мыслей, а выражением ненависти. Я получал от них мстительное удовольствие, единственное удовольствие, доступное человеку, испытывающему мучения, — удовольствие дать сдачи. Просто оскорбительное ругательство — выложил Богу начистоту всё, что я о Нём думаю. И конечно же, как всегда, оскорбив кого-нибудь в сильных выражениях, добавляешь: "Я на самом деле сам не верил в то, что говорил". Я только хотел оскорбить Его и Его последователей. Подобные высказывания всегда доставляют некоторое удовольствие. Высказал всё, что накипело. После этого чувствуешь себя получше некоторое время.
Я могу поверить в то, что Он — врачеватель, если я думаю о моих собственных страданиях. Сложнее, когда я думаю, как страдала она. Муки горя не сравнить с физической болью. Только дураки утверждают, что моральные страдания во сто крат страшнее физических. Разум всегда обладает способностью восстанавливаться. Самое худшее, что может произойти, — тяжёлые мысли возвращаются снова и снова, но физическая боль может быть абсолютно бесконечной. Горе — это бомбовоз, летающий кругами и сбрасывающий очередную бомбу, описав очередной круг и возвращаясь к цели. Физические страдания подобны постоянному огневому валу в окопах первой мировой войны, обстрелы, длящиеся часами, без передышки. Мысли не бывают статичными, тогда как боль часто статична.
[COLOR=red]Что из себя представляет моя любовь, если я думаю больше о своих, а не её страданиях[/COLOR]? [B]Даже мои безумные мольбы "вернись, вернись!" — прежде всего то, чего я хочу для себя[/B]. Я никогда не задумывался, если бы такое оказалось возможным, было ли бы это хорошо для неё? Я хочу её возвращения ради восстановления моего прошлого. [COLOR=darkblue]Для неё я не мог пожелать ничего худшего: испытать смерть и вернуться на землю, чтобы снова, пусть позже, пройти через умирание?[/COLOR] Первым мучеником считается Стефан, может быть, мучения Лазаря были похуже?
Я начинаю понимать. По силе моя любовь к ней была приблизительно такой же, как моя вера в Бога. Правда, не буду преувеличивать. Насколько моя вера была воображаемой, а любовь эгоистичной, знает только Бог. Я не знаю. Может, слишком сильно сказано, особенно, что касается моей любви. [COLOR=red]Но ни то, ни другое не было, как я полагал, истинным, и в том и в другом было довольно много от карточного замка.[/COLOR]
Какая разница, как я скорблю и что я делаю со своим горем? Какая разница, как я её помню и помню ли вообще? Ничто не облегчит её прошлых страданий. Прошлых страданий. Откуда я знаю, что все её страдания в прошлом?
[COLOR=red]Я никогда не верил, считая это абсолютно невероятным, что самая преданная Богу душа немедленно, как только из горла умирающего вырвется последний хрип, обретает мир и покой[/COLOR]. Поверить в это теперь — это выдавать желаемое за действительное. Х. была яркой личностью, прямая, светлая душа, как шпага из закалённой стали. Но она не была святой. [B]Грешная женщина, замужем за грешным мужчиной.[/B] Два пациента Бога, которых ещё надо излечить.
Но пожалуйста, о, Боже, осторожнее, осторожнее. Месяц за месяцем, неделю за неделей Ты растягивал её бедное тело на дыбе, когда она ещё в нём находилась. Не хватит ли?
Чем больше мы верим, что Бог причиняет боль только для того, чтобы излечить, тем меньше мы надеемся, что он услышит наши страстные мольбы быть "поосторожней".Жестокого можно задобрить взяткой, или он сам, наконец, устанет от своего утомительного занятия, или на него может найти неожиданный приступ милосердия, как у алкоголика вдруг наступает период трезвости. Но предположим, что вы имеете дело с искусным хирургом, у которого самые лучшие намерения. Чем он добросовесней и добрей, тем безжалостней он будет резать. Если он приостановится в ответ на ваши мольбы, или вообще прекратит операцию, не закончив, то все страдания, которые вы испытали вплоть до этого момента, окажутся напрасными. Но так ли уж необходимы эти запредельные пытки? Что ж, решайте сами, на выбор. Мучения неизбежны. [B]Если они бессмысленны, значит нет никакого Бога, а если Он есть, то Он злой[/B]. Но если Бог есть и Он справедлив, значит, пытки необходимы. Потому что никакое хотя бы мало-мальски порядочное существо не допустило бы ненужных страданий.В любом случае, мы обречены страдать.Что имеют в виду те, что говорят: "Я не боюсь Бога, потому что я знаю, что Он милосерден"? Они никогда не бывали у зубного врача?
Там не менее страдания нестерпимы. И ты лепечешь: "Если бы я смог принять эти муки, пусть самые ужасные, вместо неё". Но никто не знает, насколько серьёзна такая высокая ставка, потому что в действительности ты ничем не рискуешь. [COLOR=red]И если бы такая возможность вдруг представилась, мы бы открыли для себя, насколько серьёзно мы были готовы к такой жертве[/COLOR]. [B]Да и позволен ли нам подобный выбор?[/B]

• 
• 
•