Den, 36 - 28 марта 2007 14:12

Этот тонкий восковый сержень, он провалился внутрь. Совсем внутрь, до конца. Так глубоко, что он не может его нащупать даже в самом начале канала.
Из кухни мать зовет его ужинать. Иди сюда, сейчас же говорит она. Этот парень с воском и парень с морковью совсем не похожи друг на друга, но мы все живем примерно одинаково.
И после ужина у парня начинает болеть живот. Это воск, и он решает, что воск все равно растает и выйдет вместе с мочой. Теперь у него болит еще и спина. Болят почки. Он не может распрямиться.
Все это он рассказывает по телефону с больничной койки, вдалеке слышится звук гонга и рев толпы. Спортивный матч.
Рентген показывает правду, что-то тонкое и длинное, согнутое вдвое в его мочевом пузыре. Эта длинная, тонкая буква V собирает на себе все минералы из его мочи. Она становится толще и грубее, покрывается кристаллами кальция, болтается туда-сюда, царапая нежную оболочку мочевого пузыря, не давая моче выйти наружу. Его почки перегружены. То немногое, что вытекает из его члена красное от крови.
Стоит парень я его семья, и смотрят на черно-белый снимок, рядом доктор и медсестры, и буква V сияет белым светом у всех на виду, и ему приходится сказать правду. О том, как кончают арабы. О чем ему написал старший брат, который служит на военном флоте.
Прямо сейчас, по телефону, он начинает плакать.
Родители заплатили за операцию деньгами, отложенными на его образование в колледже. Одна глупость, и он уже никогда не станет юристом.
Вещи внутри тебя. Ты внутри вещей. Свечка в члене или твоя голова в петле мы знали, что верный способ нажить себе геморы.
Мои геморы начались из-за жемчужного ныряния , как я это называл я дрочил под водой, на одном дыхании, сидя на дне родительского бассейна в самой глубокой его части. Вдохнув воздуха, я быстро нырял и стягивал с ебя плавки. Обычно я сидел на дне в течение двух, трех, четырех минут.
Только из-за своего онанизма я удивительным образом развил способности своих легких. Если я оставался один, когда весь дом оставался в моем распоряжении, я обычно занимался этим весь день. И после того, как я выкачивал из себя эту штуку, сперму она болталась в воде большими жирными, молочно-белыми комками.
После этого снова было ныряние, чтобы собрать эти комки и вытереть их о полотенце. Поэтому я и называл это жемчужным нырянием. Даже хотя вода была хлорированная, я не мог не беспокоиться о сестре. Или, упаси боже, о маме.
Это был мой самый большой в жизни страх: моя сестра-девтсвенница думает что она просто толстеет, а потом рожает двухголового ребенка-олигофрена. И обе головы вылитый я. Я, отец и одновременно дядя.
Но обычно с тобй случается совсем не то, о чем ты беспокоишься.
Лучшим моментом жемчужного ныряния было сливное отверстие бассейна с фильтром и насосом для откачивания воды. Самый кайф был в том, чтобы стащить с себя трусы и сесть на него.
Как говорят французы разве хоть кому-то не нравится, когда его задницу вылизывают? Однако иногда ты просто онанирующий подросток и вдруг хоп! и тебе уже никогда не стать юристом.
Однажды я сижу на дне бассейна, и надо мной волнистое водяное небо, восемь футов светло-голубой воды над моей головой. В мире царит тишина, за исключением пульса в моих ушах. Мои желтые полосатые плавки обмотаны вокруг шеи на всякий случай: вдург заглянет сосед, знакомый или, например, физрук, желающий поинтересоваться почему я пропустил футбольную тренировку. Стабильное сосущее течение сливного отверстия ласкает мою кожу и я верчу своей костлявой бледной задницей, чтобы поймать это ощущение.
У меня еще достаточно воздуха в легких, и рука сжимает член. Родители на работе, а сестра на занятиях балетной школы. До прихода предков остается еще несколько часов. Моя рука приближает и приближает оргазм. Я останавливаюсь, вынириваю, чтобы вдохнуть воздуха, и ныряю обратно, чтобы продолжить.
Я делаю это снова и снова.
Возможно, поэтому девушки так любят сидеть у тебя на лице. Ощущение всасывания как минет, который инкогда не кончается. Когда мой член стоит, а вода облизывают мою задницу, мне не нужен воздух. С оглушающим сердцебиением в ушах, я остаюсь под водой до тех пор, пока перед глазами не появляетя рой маленьких ярких звездочек. Я выпрямляю ноги, обратной сторой коленей касаюсь беттоного дна бассейна. Пальцы на руках и ногах уже посинели и сморщились от долгого пребывания в воде.
И тут я позволяю этому случиться. В воде появляются большие белые комки. Жемчужины.
Теперь мне нужен воздух. Но когда я пытаюсь оттолкнуться от дна, я не могу. Я не могу подогнуть под себя ноги. Моя задница застряла.
Врачи скорой помощи могут рассказать, что каждый год около 150 человек застревает подобным образом, присосавшись к насосу, откачивающему воду из бассейна. Или насос не отпускает их задницы или затягивает их длинные волосы, и они захлебываются. Большинство этих случаев происходит в Флориде.
Никто об этом не говорит. Даже французы не говорят о некоторых вещах.
Извернув ноги, мне удается согнуть ее в колене и опереться в дно, я наполовину встаю и чувствую, как что-то тянет меня за анус. Подсунув по себя вторую ногу, я отталкиваюсь от дна. Я свободно болтаюсь и лягаюсь в воде, не задевая бетона, но и не всплываю.
Брыкаясь изо всех сил, гребя обоими руками, я на полпути к воздуху, но болтаюсь на одном и том же месте. Стук сердца в ушах становится громче и чаще.
Я изворачиваюсь и оглядываюсь, сквозь мириады ярких звездочек в глазах, но то что я вижу, не поддается пониманию. Какая-то толстая веревка, синевато бледная, с прожилками, тянется от сливного отверстия к моей заднице и не отпускает меня.

• 
• 
•