Он в мире первом смотрел телевизор, читал Кастанеду, сушил носки.
И пес одиночества рвал его горло тупыми клыками хмельной тоски.
А в мире втором мотыльки и звезды хрустели как сахар под сапогом
И смысла не было, не было ни в том, ни в другом.
А в мире третьем он стиснул зубы, подался в сталкеры...